Продолжаем статью о треугольнике Карпмана. Напоминаем, что тема очень объемная, поэтому мы разделили статью на 3 части:
Синдром спасателя в треугольнике Спасатель/Жертва/Преследователь
Что делать, чтобы выйти из треугольника Карпмана и перестать быть спасателем в отношениях
Мы настоятельно рекомендуем читать статью по порядку, чтобы у вас сложилась правильная картинка в голове.
ВЕРНЕМСЯ К СПАСАТЕЛЯМ
Вы спросите (наверное): «Почему мы прежде всего говорим о жертве и преследователе, когда статья посвящена спасательству?»
Да потому, что «спасательство» как психологический феномен (а не как нормальные действия помощи ближнему, который оказался в беде) - это та же жертва. Только жертва жертвы.
Одно дело, когда ваша работа - «спасатель». Это благородное дело, которое вам по душе и за которое вы получаете зарплату, помимо психологических бонусов. У этой работы есть границы: начало и конец, стоимость, ограничение компетенций (это - могу, а это - не могу).
Совсем другое дело - влечение к спасательству без границ. Такая роль по жизни! Спроси меня зачем я это делаю? - Ответ будет один: «я не могу этого не делать». Вот формула ПОЗИЦИИ ЖЕРТВЫ «не могу не делать» - нет выбора.
Почувствуйте разницу: быть жертвой (оказаться в ситуации, где на вас нет ответственности делать или не делать что-либо) и ставить себя в позицию жертвы - искать и/или организовывать сознательно и/или бессознательно ситуации, где вы лишаетесь ответственности за выбор.
В чем разница между быть жертвой и занимать позицию жертвы?
В ситуации с этой пресловутой арендой:
быть жертвой - остаться без денег, которые не оплатил обиженный арендатор,
занимать позицию жертвы - делать вид, что я не замечаю его постоянных задержек и говорить себе, что у меня нет выбора, ведь иначе он совсем уйдет и не будет арендовать.
Или вот вам вариант пожестче:
быть жертвой нападок людей за то, что вы неправильно воспитываете своего ребенка
или занять позицию жертвы: «ой, приходится ему во всем потакать, ведь не могу же я на него кричать». Можете. Так как у вас есть такая власть. Но видимо выбираете поступать иначе. И хорошо, если это «иначе» - разбираться в происходящем, а не потакать, но это другая тема.
То есть спасать можно в качестве ограниченной деятельности. Милосердие - это благо, нет сомнения. Но совсем другое дело - иметь бессознательное влечение к спасательству, которое приводит вас в состояние жертвы: «не могу не спасать». Быть ЗАХВАЧЕННЫМ потребностью спасать (и чем-либо вообще) - это быть захваченным, прежде всего. А значит - жертвой преследования этой потребности.
Весь мир человека спасателя делится на две позиции - жертва и преследователь.
Короче говоря, это все истории про «синдром спасателя» - из жизни людей, которые живут в бинарном мире, разделенном на две позиции: жертва и преследователь. «Спасатель» вводится третьим не для того, чтобы выйти на свободу, а наоборот, для того, чтобы эту бинарность поддерживать.
“Спасатель” поддерживает разделение мира на агрессора и жертву, и нужен для снятия напряжения в отношениях
«Спасатель» нужен для того, чтобы сливать туда напряжение от отношений с так называемым преследователем, чтобы можно было бы их дальше продолжать. И тогда остается один вопрос: зачем все это надо? И кто такие эти «спасатели», приглашенные на такую роль «клея» и на эту роль с такой живостью откликающиеся?
Попробуем представить детство человека с синдромом спасателя
Это разыгрывается в отношениях с людьми, как мы уже выяснили, но истоки надо искать прежде всего в отношениях с самим собой. Первородители такого внутреннего разыгрывания - реальные отношения с родителями.
По сути, внутри у таких людей нет никаких трех ролей. Есть две: родитель и ребенок. Но роль «родитель» расщеплена на две «хороший» и «плохой». Как «хороший и плохой полицейский». Ребенок может распределить эти роли по реальным родителям: хорошая мама и плохой папа или наоборот.
Но это он делает для простоты и потому, что часто родители бессознательно как бы «нарываются» на то, чтобы им приписали то или другое. Скажем, мама все разрешает, а папа - запрещает. Естественно, кто хороший? - Мама. Кто враг? - Папа. Или наоборот: папа балует, а мама кормит по часам правильной едой. Кто плохой? - Мама. Кто хороший? - Папа. Но что делать ребенку, у которого мама кормит по часам и она же гладит по головке, когда больно. А папа - разрешает есть фастфуд и мороженое, но наказывает, если ребенок получил двойку?
Принцип расщепления в синдроме спасателя
Очень просто, главное соблюдать принцип расщепления на «хорошего» и «плохого». - Да у меня просто два папы: хороший и плохой. И две мамы - хорошая и плохая. Естественно, это процесс бессознательный. На уровне сознания все понимают, что родителей - строго по одному, но как же соединить «хорошее» и «плохое» в одном? - Правильно, никак. На самом деле - не правильно.
Но ребенка можно понять. Ему жизненно необходимо на первых порах держать отдельно хорошее от плохого, чтобы можно было как-то контролировать свою непростую зависимую жизнь. От плохого держаться подальше, на хорошее - опираться.
Так единая родительская функция делится на две части: «преследователя» и «спасателя». Посередине остается «ребенок», на которого с одной стороны нападают, а с другой - спасают.
Родительские функции со временем из вне устанавливаются и внутри психики
По классике, материнская функция - как бы «спасательская», а отцовская - как бы «преследующая». Я пишу «материнская и отцовская функция», а не «мать» и «отец», т.к. любой из родителей может исполнять ту или иную функцию, независимо от пола.
Скажем, когда мама ограничивает - она исполняет отцовскую функцию - показывая не то, что она тут отец, а то, что она «вместо отца» - ограничивает. Когда папа кормит, он исполняет т.н. материнскую функцию, но не потому, что он - мать, а потому, что замещяет кормящую (изначально с младенчества материнскую) функцию. Сейчас можно в это не вдаваться.
Просто речь идет о таких объектах, один из которых символически предоставляет пространство и наполняет его «хорошим» содержанием и о другом объекте, который вводит ограничения и устанавливает правила. Вот такие объекты со временем из вне устанавливаются и внутри психики ребенка. А дальше их судьба будет зависеть от того, как ребенок будет развиваться. Допустит ли он объединение этих объектов в единый союз или они у него внутри будут враждовать и бороться за власть.
Связь здоровых границ в детстве, расщепления и синдрома спасателя
Например - такой расклад, где со временем и большим опытом, ребенку будет не так страшно соединять в каждом родителе и хорошее и плохое, т.к. опыт ему показал (должен был показать в норме), что несмотря на все плохое, хорошего больше, и оно смягчает плохое, а не враждует с ним. Помогает выживать и на него можно опираться. Мама уходит, но она же и возвращается. Папа закрывает на ночь дверь в родительскую спальню, но он же стучится к тебе, прежде чем войти в твою комнату. То есть границы (бессознательно улавливает ребенок) - это не только про власть, но и про заботу и уважение.
Границы - это не то, что разрывает связь, а наоборот - то что делает ее безопасной, т.к. близко подходить становится не опасно - не сожрут. Но и себя сожрать не дадут. Так родители становятся не «плохими» или «хорошими», а «достаточно хорошими». Но самое главное - так сам ребенок становится не «хорошим мальчиком» или «фу, плохим мальчиком», а «достаточно хорошим».
Гнев не становится концом света, после которого связи оборвались. Свобода - перестает быть пугающим беспределом. Главное тут то, что какими бы ни были ситуации, в целом «достаточно хорошие» родители выступают как пара. Они между собой - в достаточно мирном, договорном сотрудничестве и не слишком борются за власть над ребенком или между собой.
А если развитие ребенка шло не так идеально? Расщепление остается с ним и во взрослом состоянии
Но это я описала хорошую картинку. После такого развития событий мы мало найдем людей, слишком категорично делящим окружающих на преследователей и спасателей, наученных маневрировать между ними, стравливать их, если надо, и таким образом добиваться своего. К примеру, мы так не получим этого самого арендатора, который будет нападать на «отцовскую функцию» в договоре, аппелируя к «материнской» в духе: «а вот мамочка бы разрешила, а ты - плохой!».
Но в ситуациях, где развитие ребенка не шло таким идеальным образом (в силу разных причин и часто объективных, так что не торопитесь приписывать все зло «неправильному воспитанию») - расщепление может задержаться надолго и сохранится во взрослой жизни. Или в каких-то ситуациях проявляться, а в каких-то уже не работать.
Например, ровно этот же арендатор, может быть в состоянии выносить нападки своих клиентов, которые не хотят соблюдать договоренности, и может разрешать им злиться на себя. А это значит, что есть ситуации, где у него «хороший» с «плохим» не спорят, а дружат. Но в каких-то для него триггерных моментах - вдруг мир снова «расщепляется» на преследователей и спасателей. Не будем туда углубляться.
Главное, для чего я это пишу - чтобы читатель не торопился ставить себе диагнозы в стиле «вот такой я расщепленный человек». У всех нас есть свои зрелые и инфантильные части. И это нормально. Никто не мешает нам опираясь на свои зрелые «места», доращивать инфантильные. Ок, дальше.
Как перевесы в развитии ребенка влияют на синдром спасателя?
Остановимся на том варианте, где все шло не так благополучно, с перевесом в одну или другую сторону. Например, мама была такая «хрупкая», что любой намек на агрессию приводил ее в ужас и между строк сообщал ребенку о том, что делать то, что ты хочешь (а не дай бог еще и злиться, если чего-то не получаешь) - это ужасно разрушительные вещи! Все рухнет, если кто-то разозлится. По крайней мере мать точно разрушится. Или разрушится материнская функция «кормить не будут».
Между строк мать транслирует: «или твои желания - или мои, но имей в виду, что если - твои, то я помру». Так идет невидимая борьба за власть. Приходится гнев отрицать, делать нелегальным, а на поверхности только бесконечная любовь.
Или наоборот перевес в сторону агрессии. Эту же мать (да простят меня матери за клише, но для наглядности лучше показать описываемый феномен на одной и той же роли), например, отец постоянно бьет, а она все терпит и терпит. Между строк ребенок впитывает: настоящая сила в агрессии, хочешь что-то получить - придется помахать кулаками, «или я, или - меня». Любовь выносится за скобки («я ж люблю тебя, дура»), а на поверхности - агрессия.
Или другое решение из этой же ситуации: настоящая сила в долготерпении и самопожертвовании, а агрессия - от бессилия сломать. И т.д. Таких клише - куча. Но все они об одном - о расщеплении, вызванном потребностью вставать на чью-то строну, говоря психологическим языком - выбирать с кем идентифицироваться и кого поддерживать, а кого признать нелегалом, отрицать. Попробуй тут не вовлекись, когда ты ребенок - максимально зависимое существо.
Повторяющийся выбор взрослого быть спасателем, которым он был в детстве
В среднем семейные сценарии бывают более сглаженными, чем описанные. Описанные яркие конфликты - это для наглядности. Но и в малых дозах стабильные перекосы в ролях между родителями и/ или по отношению к самому ребенку, провоцируют в тех или иных жизненных ситуациях во взрослом возрасте необходимость прибегать к повторяющемуся выбору, который неосознанно был сделан когда-то в детстве: «с кем же мне идентифицироваться» в критических (стрессовых, конфликтных) ситуациях.
Так мы и скачем по этим двум ролям «жертва» или «преследователь», прибегая периодически к роли «спасателя», которую мы в детстве играли чаще всего, мысленно или фактически прибегая к спасению того из родителей (или той из родительских функций), которой приписывали статус жертвы, пострадавшей от другого родителя (родительской функции).
Еще раз: почему пишу «функции»? - Потому, что даже если символический раскол произведен как бы «внутри» одного родителя, то картина та же.
Пример треугольника Карпмана с участием 2 людей
Вот например, мама, которая плачет на кухне от того, что вы получили двойку, вынуждает вас ассоциировать себя с преследователем и бежать ее спасать, принося пятерки. Мама, которая бежит на вас с ремнем за то, что вы получили двойку, провоцирует вас на то, чтобы ассоциировать себя с жертвой и нападать на нее, спасая себя. Например так, но могут быть и варианты. Например, нападать не на нее, а на себя «я сам виноват».
Спасатели с детства на себя берут ответственность по выполнению родительских функций
Общим знаменателем остается один вывод: все друг с другом связаны в единый организм, границ нет, благополучие каждого хрупко и зависит от действий и жизни другого.
Ответственности за себя никто не несет, но за благополучие каждого несет ответственность кто-то другой и каждый несет ответственность за благополучие кого-то другого. Остается единственный выход для чувствительного и любящего ребенка - брать на себя этот непосильный груз ответственности за благополучие родителей и начать их (или кого-то из них) спасать. По сути пытаться выполнять самому родительскую функцию. А как мы выяснили (щас наверное у вас взорвется мозг)) - родительская функция расщеплена на плохого и хорошего родителя. И именно этим объясняется переключение так называемых «спасателей в» режим «я тебя пожалею», но только «ты меня слушайся».
Выводы: зачем существуют роли жертвы/спасателя/агрессора?
В случае с арендатором: «вопрос не в том, что я просто приобретаю у тебя услуги, которые мне нужны за деньги, которые нужны тебе, а в том, что я тебя «выручаю» (спасаю от бедности), но и ты, будь добра, иди на жертву». То есть вместо трио «я, ты и договор», внутри фигурирует трио «агрессор, жертва и спасатель». К спасательству тебя склоняют прибегнуть, чтобы избежать обвинений в преследовании, для чего надо просто встать на позицию жертвы.
Вспоминаем для чего все это было нужно когда-то ребенку. Для того, чтобы справляться с крайне конфликтной ситуацией не просто снаружи (в семье), но прежде всего у себя внутри, в душе. Ему надо как-то уложить в эту жесть и свою любовь к родителям, да еще и научиться это контролировать и этим управлять. Иначе весь мир (внешний, а главное - внутренний) превратится в хаос.
Ну и наконец вывод. Все три роли призваны проигрываться ради одной задачи - взять под контроль другого, чтобы взять под контроль внутренний хаос. Иначе, мы шли бы и занимались своей жизнью, пытаясь реализовать свои собственные цели и задачи, а ближнему помогали бы не из невроза, а из милосердия, что можно было бы отличить по одному факту - продуктивности при отсутствии поддержания неизменного количества «жертв».
Если в качестве «спасателя» вы приносите себя в жертву другому, то количество жертв в мире не поменялось. Просто жертва с одного персонажа перетекла в другой. Вы просто поменялись местами. Продуктивности - ноль, ибо теперь спасать надо вас.
Автор статьи : © Беликова Жанна. Статья принадлежит сервису по подбору психологов и психотерапевтов «Свободная ассоциация» - сообщество частнопрактикующих психологов и психотерапевтов. Копирование статьи частично или целиком разрешено только с указанием ссылки на первоисточник: https://moskva.help-consulting.ru/blogi/sindrom-spasatelya-v-treygolnike-spasatel-zertva-presledovatel